Почему важно никогда не терять надежду?
Он считается одной из важнейших фигур в истории Северной Ирландии. Именно его деятельность – а он был Членом британского и Европейского парламентов, а также парламента Северной Ирландии – во многом способ-I1 повала недавним политическим подвижкам, позволившим начать процесс примирения. Этот бывший учитель, родив1нийся в 1937 году, приобрел известность в политических кругах, включившись в борьбу за гражданские права в конце 1960-х годов, когда католики потребовали политических перемен.
В 1971 году вместе с четырьмя другими членами британского парламента от Северной Ирландии он устроил ставшую знаменитой голодовку по соседству с офисом премьер-министра в знак протеста против практики интернирования активистов. Джон участвовал в создании в 1970 году националистической Социал-демократической лейбористской партии (СДЛП), которую возглавил в 1979 году. В 1998 году за свои усилия по отысканию мирного решения североирландского конфликта Джон был удостоен Нобелевской премии мира.
Я мечтаю о том, чтобы нынешнее поколение стало тем поколением, которое навсегда сложит оружие и построит новую Ирландию XXI века. Когда люди разделены, то единственное решение проблемы заключается в достижении общей для всех победы, а не в бомбах и стрельбе. Как я часто говорю, мы разделенный народ, но земля у нас одна. Но достижение согласия требует времени, а когда соглашение достигнуто, нужно время, чтобы его реализовать. Процесс исцеления не может не быть долгим.
Тридцатого января 1972 года было настоящее «Кровавое воскресенье». В моем родном городе Дерри британские солдаты открыли стрельбу, убив тринадцать и ранив четырнадцать ни в чем не повинных людей. Это навсегда запечатлелось в моей памяти, хотя в том марше я участия не принимал, потому что неделей раньше возглавлял другую демонстрацию на Магиллиганбич. Нас там тоже атаковали, и я, зная тактику армии, конечно, догадывался, что тридцатого демонстрантов встретят так же жестко, а то еще и похуже. Я возглавлял марш протеста против практики внесудебного интернирования наших активистов, и в нашей колонне шли несколько тысяч человек. Когда мы приблизились к лагерю для интернированных, нас остановили «зеленые куртки» и десантники.
Солдаты натягивали колючую проволоку, чтобы перегородить нам дорогу. Когда мы решили двинуться вдоль ограждения, армия применила против нас резиновые пули и слезоточивый газ. Многих уволакивали и избивали. Наш мирный марш протеста никоим образом не мог вызвать беспорядков в лагере, поэтому реакция армии была неоправданно жестокой. Я понял тогда, что британская армия настроена весьма решительно. Но того, что случилось в следующее воскресенье, я даже предположить не мог.
Мне кажется, наш долг – создать такое общество, в котором ничего подобного никогда не повторится. Результатов общественного расследования, за которое я выступал все эти годы, мы дожидаемся до сих пор. Главное – никогда не забывать о прежних ошибках. Мы не должны забывать погибших и пострадавших. Мы не должны забывать о страданиях, пережитых их семьями. Да что говорить, в те годы страдало все общество. Но сейчас на улицах наших городов совершенно иная атмосфера по сравнению с тем, что было десять лет назад, до того, как в Страстную пятницу 1998 года было подписано мирное соглашение. Сейчас наблюдается реальный прогресс. Впервые в истории люди стали вести разговоры о том, как нам дальше жить вместе в условиях настоящей демократии. Большинство жителей Северной Ирландии всегда были противниками экстремизма и насилия, поэтому я всегда считал, что отстаиваю интересы большинства.
Когда упорно добиваешься прочного мира и полного прекращения насилия, необходимо, чтобы в тебе жила надежда. Эту идею мы должны внушать молодежи. Чем больше юноши и девушки сообща занимаются разрушением барьеров прошлого, тем лучше они понимают, что общего у них гораздо больше, чем различий. Процесс исцеления нашего общества растянется на несколько поколений, и трудности неизбежны, но нужно оставаться на выбранном пути и никуда не сворачивать.
По образованию я историк. В диссертации на степень магистра я описал город Дерри в XIX веке. Знание истории позволяло мне смотреть на вещи в перспективе и понимать, сколько времени могут занимать значительные перемены и прогресс в жизни общества. История во многом повлияла на мое отношение к Ирландии и ее будущему.
После окончания университета я вернулся в Дерри и занялся там активной общественно-политической деятельностью. Вместе с отцом Малви, местным священником, мы основали первый жилищно-строительный кооператив. За первый же год нам удалось обеспечить жильем сотню семей. После этого мы запланировали построить еще семьсот домов, но муниципалитет, контролируемый юнионистами, не дал нам разрешения. Это привело меня в ряды борцов за гражданские права и в большую политику.
Шестидесятые годы, когда началось движение за гражданские права в Северной Ирландии, были отмечены деятельностью Мартина Лютера Кинга. Его влияние было огромным. И он был всецело предан идее ненасильственной борьбы. Даже когда вас избивают на улицах, не опускайтесь до мести – такова была его идея. Пусть весь мир видит, кто истинный агрессор. Когда я еще был ребенком, жилищная ситуация в наших краях была ужасной. В каждом, доме (вернее, домике) проживали по две-три семьи.
Ситуация была хуже некуда, но движению за гражданские права удалось добиться очень многого. К сожалению, в одном, но важнейшем вопросе, вопросе занятости, нам никак не удавалось достичь заметного прогресса. Одной из причин была начавшаяся активная деятельность. Чтобы справиться с безработицей, нам нужны были инвестиции, но беспорядки испортили наш имидж, и приток иностранных капиталовложений прекратился.
Насилие и религиозная вражда в Северной Ирландии не поддаются рациональному объяснению. Лично я никогда не понимал, как можно оправдывать вражду тем, что каждая группа христиан считает себя «более настоящими», если фундаментальным заветом христианства является «Возлюби ближнего своего». Наше нынешнее мирное соглашение основывается на трех принципах, опираясь на которые, на мой взгляд, можно разрешить любые конфликты в любой части света.
Во-первых, уважайте различия между людьми, принимая во внимание, что люди свою национальность (а часто и вероисповедание) не выбирают, а получают от рождения. Во-вторых, создавайте институты, уважающие эти различия. Третий принцип – это то, что я называю процессом исцеления: когда люди сообща трудятся над достижением общей цели, проливая пот, а не кровь. Истинная граница в Ирландии проходит в умах и сердцах людей. Века недоверия должны смениться доверием, и со временем наше общество научится уважать различия.
Мне очень нравится, что вся Европа ныне объединяется. В современном мире работа политика – не просто выступать с речами в парламенте. Он должен отстаивать интересы тех, кто его избрал, и служить обществу в целом. Европейское единство способствует тому, чтобы политики перестали размахивать флагами разных цветов перед носом друг у друга, а занялись реальным улучшением жизни людей. Надеюсь, в Ирландии междоусобная вражда также осталась позади.
Знакомство с Джоном Хьюмом было для меня встречей с живой легендой. Я интересовалась политикой с десятилетнего возраста, и Джон, наряду с другими лидерами того времени, был одним из моих кумиров. Мой отец являлся одним из основателей СДЛП, а мой брат Брайан, учившийся в Королевском университете в Белфасте, принадлежал к числу лидеров молодежного движения за гражданские права. Я сопровождала их обоих на демонстрациях, и окружающая обстановка сильно повлияла на меня. Я хорошо помню, где была и что делала в «Кровавое воскресенье».
Десять лет спустя, пережив самый пик конфликта, я покинула Северную Ирландию. Брайан задолго до этого эмигрировал в Австралию, а отец умер вскоре после того, как мне исполнилось двадцать лет. Я старалась забыть все, что связывало меня с Северной Ирландией. Приехав в Лондон, я постаралась избавиться от ирландского акцента, чтобы никто в разговоре со мной даже не упоминал об ирландских беспорядках. Я никогда не понимала, как борцы за мир вроде Джона Хьюма могли, несмотря ни на что, продолжать гнуть свою линию. Как в них сохранялась надежда? Как они могли видеть светлое будущее среди столь тягостного настоящего?
После нашей встречи в Вестминстере я стала лучше понимать, что к чему. Джон, говоря попросту, визионер. Он видит не только непосредственно окружающее его настоящее. Он видит будущее, а также знает прошлое. Неудивительно, что Джон стал историком. Подозреваю, что в самые мрачные времена он находил в истории опору, постоянно напоминая себе о прошлых конфликтах и их разрешении и убеждая себя, что перемены возможны. На церемонии вручения Нобелевской премии мира он сказал:
Впервые оказавшись в Страсбурге как член Европейского парламента, я вышел прогуляться по мосту, соединяющему Страсбург с Келем. Страсбург – это Франция, а Кель – Германия. Эти города находятся очень близко друг от друга. Я остановился на середине моста и задумался. Вот Германия, вот Франция. Если бы я тридцать лет назад, вскоре после окончания Второй мировой войны, во второй раз в истории усыпавшей континент 25 миллионами трупов, стоя вот так же на мосту, сказал: «Не волнуйтесь, через тридцать лет мы будем жить единой семьей в единой Европе. С конфликтами и войнами будет покончено, и мы будем вместе трудиться в наших общих интересах», – меня бы отправили к психиатру. Но именно так и случилось... И долг каждого из нас, особенно тех, кто живет в зонах конфликтов, – внимательно изучать, как это было сделано, и применять те же самые принципы к решению своих проблем.
Подозреваю, что два человека, оказавших сильнейшее влияние на Хыома, Махатма Ганди и Мартин Лютер Кинг, так же глубоко понимали историю, что постоянно поддерживало в них надежду.
Даже если ваша ситуация не столь драматична, как беспорядки в Северной Ирландии или конфликт в Руанде, вам наверняка приходилось переживать периоды глубокой личной печали или борьбы, когда умирал кто-то из близких или когда вы сами становились жертвами серьезной болезни. В столь трудные времена надежда на лучшее является нашей единственной опорой, позволяющей оставаться на выбранном пути. Даже если результат наших усилий не является целиком позитивным, всегда есть лучший сценарий и худший сценарий – для нас самих и для других. Надежда и упорство помогают нам выстоять.
Иногда обстоятельства жизни бывают столь экстремальными, что нужна почти нечеловеческая сила, чтобы выстоять и продолжать двигаться вперед. Бывают обстоятельства, в которых капитуляция просто невозможна, она даже не рассматривается как вариант. Сомнениям в себе и колебаниям места нет, поскольку все внимание приковано к куда более важным вопросам. Вы просто делаете то, что должны делать, потому что никто другой этого не сделает. Мы, люди, не знаем, насколько сильны, пока не оказываемся в экстремальных ситуациях, таких как война или смертельная опасность. Мэри Кайтеси Блуит прошла в жизни такую проверку трудностями, какую мало кому довелось пройти. Прочитайте ее историю, и вы поймете, что бывают обстоятельства, когда упорство является всего лишь вопросом прагматизма, единственным доступным вариантом в сложившихся условиях.
В 1994 году хуту, составляющие большинство в Руанде, устроили настоящий геноцид в отношении народа тутси. Громилы, вооруженные мачете, уничтожали целые селения. За сто дней число погибших перевалило за миллион. Более 350 тысяч женщин были изнасилованы (70 процентов из них теперь заражены вирусом СПИДа) и еще больше покалечены. Правительства западных стран вмешались в конфликт, когда уже было слишком поздно, и по сей день мало кто из виновников привлечен к ответственности за эту трагедию.
Потеряв в этой резне полсотни родственников, включая 27-летнего брата, который был убит на глазах у жены и двоих маленьких детей, Мэри Кайтеси Блуит решила посвятить свою жизнь помощи выжившим. В 1997 году она основала благотворительный Фонд выживших (Survivors Fund, или Surf, www.survivors-mnd.org.uk). На сегодняшний день благотворительная деятельность в Руанде на 90 процентов финансируется за счет данного фонда. Мэри также обеспечивает средствами к существованию более тысячи беженцев, живущих в настоящее время в Лондоне. Эта 43-летняя женщина удостоена за свои труды титула «Женщина года 2005». С 1986 года она живет в Лондоне. Ее муж Ричард работает в Международной федерации Красного Креста. У них есть 14-летний сын и 11-летняя дочь.
